CANON в отсутствие тепла и света.

Тур Хердал

"Цифра" в лыжном походе".

Под таким названием статья была опубликовани в ноябрьском номере журнала Digital Camera за 2008 год.

Есть особенная прелесть в лыжных путешествиях. Тяготы и неудобства снежного быта вознаграждаются впечатлениями, обрести которые можно только в архаичных ландшафтах северных широт. Незабываемы виды зимнего леса, холмов, озер. Черные избы, пережившие  век своих деревень, строгие погосты, сдержанный декор рубленых часовен и церквей…. Естественно, хочется запечатлеть увиденное. Чтобы спустя годы посмотреть на удачную фотографию и снова почувствовать запах мартовского снега. Чтобы показать внукам то, что они уже вряд ли застанут – остатки русской крестьянской цивилизации в местах ее естественного бытования,  а не в искусственных резервациях деревянной архитектуры, куда так   бесцеремонно были отжаты живые соки русского исторического пейзажа.

Вот только цифровая техника, согласно паспортным данным, предназначена для  работы при положительных температурах. Хотя недолгое пребывание на морозе она терпит. Года три назад мне пришлось немало фотографировать на Кенозере, в Архангельской области. Я жил в предназначенном для туристов доме Кенозерского национального парка в селе Вершинино и ежедневно совершал лыжные выходы в разных направлениях к обозначенным на карте деревянным памятникам.  Состоявший тогда у меня на вооружении Кэнон 300D со сменной оптикой путешествовал в рюкзаке вместе с самым необходимым для однодневной вылазки. С нетяжелой поклажей я двигался  быстро, горячая спина не давала закоченеть содержимому рюкзака. Аккумуляторы ехали отдельно – в полиэтиленовом пакете в кармане поближе к телу. Чтобы сделать снимок, надо было прежде вставить аккумулятор. Необходимость немного подождать не смущала мои недвижимые объекты. В те дни, когда мороз не превышал 5 градусов,  я иногда вообще не вынимал аккумуляторы из камеры, поскольку температура в рюкзаке оставалась положительной. При длительном фотографировании я старался согревать камеру в месте хвата теплом руки, одетой в тонкую синтетическую перчатку. Кэнон успешно перенес даже долгую съемку со штатива пейзажа с восходящей луной, благо вечерний холод падал не слишком быстро.

Возвратившись вечером в теплую избу, я выдерживал камеру под тонким одеялом, а после того, как она окончательно отогревалась и «высыхала» на воздухе, занимался ревизией снимков.

 Поход на карельское Водлозеро не обещал повторения идиллии. Водлозеро намного больше и более дикое, чем Кенозеро. Стабильное электричество заканчивается в Куганаволоке, где расположен визит-центр Национального парка Водозерский. До дальних объектов от него километров 20 и более – одним днем не обернешься. Предстояло провести на природе несколько дней, ночуя в палатке. Всякие охотничьи избушки и  заброшенные деревенские дома я отвергал заранее за их сталактитовую грязь и копоть, обычную в местах бесхозных ночлегов. Да и что в них толку без света и тепла? Пустой дом зимой холоден и темен как могила. Палатка же неплохо обогревается газовым фонарем, а после того, как залезешь в теплый спальник, сам черт тебе  не брат.

Здоровенный на этот раз рюкзак ехал за мной на детских саночках-корыте. Фотоаппарат –   Кэнон 30D – покоился в «дышащей» сумке Lowepro с плечевым и поясным ремнями, а три под завязку заряженных аккумулятора привычно прятались в полиэтиленовых пакетиках поближе к сердцу. Энергозатраты при бережном использовании аккумуляторов представлялись не слишком большими, дополнительный ресурс в виде кучи пальчиковых батареек вроде бы не требовался, поэтому я не озаботился покупкой батарейного  блока. Тяжестей и без того  хватало, а,  кроме того,  батарейки пришлось бы тоже хранить под одеждой.  А там еще пригрелся GPS-навигатор…. Лишние вериги мне были ни к чему.

Первый мартовский день начался великолепно. В спину мне светило уже теплое солнце, небольшой боковой ветер скорее помогал, чем мешал. Старинные горные лыжи, снабженные тросиковыми креплениями и специально сделанной насечкой под колодкой, уверенно держали мой вес и не проваливались под наст, где коварно таилась выступившая поверх льда  вода. Санки невесомо скользили по твердому следу рыбацкого снегохода. Снег искрился, высокие скалистые острова над слежавшимся снегом озерной тверди радовали глаз. GPS фиксировал скорость свыше 5 км в час, и я уже прикидывал, что такими темпами, пожалуй, пройду намеченный маршрут не за четыре дня,  а за три.

После обеда, приготовленного наскоро на бензиновой горелке, ветер усилился, небо затянуло, температура упала. Когда я подходил к финишу дня – часовне в заброшенной деревне Гумарнаволок, солнце  закатно ударило из-под тугих туч, выдубленное дерево часовни драматично воссияло…. но Кэнон, заледеневший под жестоким ветром при -10С, даже с теплым аккумулятором не подавал признаков жизни! Сумка  прилегает неплотно и малой поверхностью – аппарат был разлучен с теплом моего тела. Как я не сообразил, что надо было взять маленький рюкзак?! Что именно замерзло – механика коробки, автофокус, стабилизатор изображения объектива? Пробую отключить стабилизатор, автофокус – никакого эффекта. Мысленно посыпая голову пеплом,  прохожу мимо часовни в лес, где устраиваю костер и успокаиваюсь в широких объятиях елей.

На ночь отогревать аппарат бессмысленно, я оставляю сумку с ним на полу палатки, аккумуляторы кладу в спальник. Можно бы засунуть в спальник и камеру, но вдвоем нам будет тесновато. Вот если бы снять объектив! Объектив и  «бодик» по отдельности  сильно мешать не будут. Но  я не догадался взять с собой заглушку и не могу оставить камеру без объектива! Прощальный залп в темноту из травматического пистолета, чтобы запах пороха, осевший на кустах, отбил  у забеглых волков всякую охоту приближаться к палатке, и - баиньки.

Нас утро встречает прохладой! – напеваю я срывающимся голосом, окунаясь в снег. На самом деле утро не особенно холодное, тучи кропят снегом,  зазывно подвывает ветер. Кэнон, спрятанный между жилетом с мембраной «виндблок» и  верхней паркой из авизента, присутствует при разжигании костра и приготовлении завтрака. Под авизентом ему хорошо – тепло и нет конденсата, который при активной работе неизбежно образовался бы даже под гортексной курткой. Какой бы хорошей ни была мембрана, она не дышит так, как синтетический брезент. К тому же на добром морозе в микрофильерах мембраны образуется лед, и она отказывается выводить влагу наружу.

 К моменту выхода к вчерашней часовне аппарат оживает. Освещение, увы, уже не то, что накануне, но объект интересен и сам по себе. Кромку крыши по фасаду украшает трехрядная прорезная причелина – такую вижу впервые.

Но странная вещь: съемка в автоматическом режиме дает передержку на одну - две ступени! Цифры в видоискателе говорят об отсутствии каких-либо сдвигов в экспозиции, а изображение на экране выглядит пересвеченным. Тормозит затвор, объектив или капризничает экран? На всякий случай делаю по два варианта каждого сюжета – на автомате и с ручной коррекцией экспозиции в сторону уменьшения, ориентируясь на изображение на экране, благо, запас флешек позволяет щедро расходовать электронную память. При просмотре фото дома на компьютере выяснилось, что снимки, сделанные в автомате, распознаются как передержанные, а сделанные с ручной недодержкой – как снимки без коррекции экспозиции.

Дальнейший путь не столь сладок, как вчерашний. За ночь ветер намел снежные языки, санки вязнут и тормозят движение. Скорость падает ниже 3 км в час. В результате устраиваю ночлег там, где планировал всего лишь обед. Темнеет, место выбирать не приходится. На  ближайшем лесистом мысу снега по пояс. Выкапываю яму, чтобы развести костер, круша пласты снега лыжей и выгребая санками. Теплеет, падают влажные хлопья, и я растягиваю тент. Как потом оказалось, оттепель для камеры хуже мороза. В какой-то момент (скорее всего, при очередной смене оптики) на матрице образовался конденсат.  Конденсат, наверное, испарился бы без следа, как улетучивается след дыхания с линзы объектива, если бы матрица была идеально чистой. Но микроскопические пылинки, наследие  пустыни Негев, под влиянием влаги коагулировались в довольно крупные образования. Дома я обнаружил на снимках, сделанных после этой оттепели при узкой диафрагме, характерные темные пятнышки, окруженные светлым ореолом. С некоторыми снимками пришлось повозиться в фотошопе. А чтобы полностью вычистить матрицу, потребовалось израсходовать три фирменных «швабры». Аппарат, кстати, в домашних условиях полностью пришел в себя и фотографировал как обычно.

На следующее утро снова морозно. Я держу путь к куполам Ильинского погоста на одноименном острове – духовному центру  Водлозерского края. Кэнон уже привычно прячется под авизентовой паркой, иногда выныривая, чтобы запечатлеть дальние кресты над лесом. По дороге встречаю двоих егерей верхом на снегоходе.

Похоже, я для них – экзотика. Спрашивают, не нужна ли помощь. Я, в свою очередь, интересуюсь их занятием. Да так,  якуним помаленьку, - отвечает старший, неожиданно употребляя архаичный глагол, означающий блуждание по лесам в поисках зверя.

На Ильинском погосте живут четверо монахов, но в мой приезд на месте только один. Брат Илья ведет меня в храм, на колокольню, разрешая все фотографировать. Умно и тактично рассказывает об истории погоста.

Со всей округи столетиями свозили сюда покойников. Иногда умерших зимой в отдаленной деревне держали до весны в ледяной яме, чтобы, когда почва оттает,  перевезти «к Илье» и с честью похоронить в намоленной земле. В советское время – беспрецедентный случай – колхоз выделял сторожа специально для охраны культового здания. Расписное «небо» Ильинской церкви советские деятели культуры перевезли в Кижи – к несчастью, подошло по размерам.

 

Ильинский остров покидаю с сожалением, но чтобы завтра засветло успеть домой, сегодня надо постараться пройти побольше. Последнюю ночевку устраиваю в сумерках на почти бесснежном мысу очередного острова, которыми богата южная часть Водлозера. Утром снова фотографирую, с удивлением обнаруживая, что передержка экспозиции возникает на автомате только при использовании формата RAW. При съемке в JPEG в том же автоматическом режиме картинка на экране вполне адекватна реальному объекту! Моего ума не хватает, чтобы понять, в чем тут дело….  Спустя некоторое время попадаю на снегоходный след и задолго до темноты пробегаю последние 14 километров моего путешествия. Верный GPS-навигатор выводит меня сквозь сутолоку сараев и заборов прямо к ограде двора, где  хозяева уже топят для меня долгожданную баню.